Тюрьмы по всему миру отличаются очень мало. Чувство, которое сидело у него под ложечкой, звалось дежа-вю, но ему не было до этого никакого дела.
Когда Сергея привезли - он был невменяем. Нет, не так. Он был... потрясен? Нет. Шокирован? М-м... Возможно, уже ближе.
Оглушен. Он был оглушен. Да, пожалуй, это верно.
Кровавое море его рассудка штормило; набегающие на берег волны с гребешками грязно-багровой пены подкатывали к горлу тошнотой.
Разумовский смеялся, сказали бы вам охранники, переглядываясь между собой. Сидел и хохотал, практически до слез, добавили бы они. Но на самом деле берега кровавого моря были пусты, камера была пуста. Никого. Ничего. Сквозняк. Пустота. Вакуум.
Нет.
Кутх.
Кутх смеялся в камере, смеялся непослушными губами марионетки.
Сергей стоял в луже крови, чувствуя, как она пропитывает ботинки и носки. Смотрел на труп лучшего друга. Пять пуль. Практически чувствуя, как каждая входит в тело. Пять пуль. Пять. И так много крови на полу.
Остальные тела он не видел.
Разумовский смеялся, сказали бы вам охранники. Но иногда этот смех был слишком похож на крик.